Спрашивают, почему меня не устраивает шмидтовская модель образования солнечной системы? Не устраивает она меня по многим  причинам и, в первую очередь, потому что согласно ей – Образование С.с. – это случайное явление. Она не принесла ничего нового, я не увидел в ней рационального зерна. Ну а самое главное, я шел своей собственной дорогой,  чужие мысли мне были ни к чему, они просто могли сбить меня с толку, замылить глаз,  затемнить свое  видение истины. Именно поэтому я  избегал изучение других гипотез. Говорят, что прежде чем создать что-то свое, сначала надо изучить все то, что предлагалось другими. В отношении космогонии абсолютно с этим не согласен, где сплошное белое пятно и каждый должен начинать с нуля, не боясь  критики, ибо ответ  им только один  " И на сегодня проблема Образования Солнечной системы, находится все в том же младенческом состоянии, в котором оставил ее после себя Лаплас." (И.С. Шкловский)

 Мое увлечение космогонией началось  вот с чего. Далее я буду  пересказывать свою работу, ибо это и есть мое жизнеописание, это и есть моя биография. Изложение может быть интересно тем, что сейчас я буду писать так,  как это  было на самом-то деле, как  создавалась работа и шло становление моих взглядов.  Постараюсь писать  как можно короче, без лирических отступлений.

Когда впервые узнал о планетарной модели атома, предложенной Резерфордом, увидел формулу Бора разрешенных орбит для электрона в атоме водорода, решил проверить, а не  является ли эта закономерность  годной и для планетных орбит. Как оказалось, такое соответствие имеется (см. "Из истории вопроса"). Это  воодушевило меня на поиски  причины  сходного строения  столь разных по масштабам систем. Вскоре зашел в тупик, что, по-видимому,  говорит о несостоятельности самой идеи.

Как полусерьезно говорю иногда:  то была  уловка  Бога, с целью  направить меня  в космогонию. Ознакомившись с  гипотезой Лапласа,  удивился,  почему порядок отделения колец (будущих планет) он  не смог увязать  с известной  формулой Боде относительно планетных расстояний. Исправив его упущение  (см. "Из истории вопроса"),  был поражен, как простые логические рассуждения   привели к новой записи  формулы,  ставшей теперь уже физически осмысленной и  лишенной  таких  бестолковых  значений, как   n=0  (Для Венеры) и   n= минус бесконечность (для Меркурия). Это  было для меня самого потрясением: двести лет тысячи ученых и миллионы любителей астрономии не могли додуматься до такой простой вещи – поменять нумерацию планетных орбит на обратную, в том порядке, как и происходило отделение колец при сжатии протосолнечного облака. Тут  впервые  почувствовал, что кто-то на подсознательном уровне  дает мне умные подсказки.  Если это действительно так, то надо использовать эту  возможность – подумалось мне - и  заняться решением серьезных проблем. Так и сделал,  хотя не имел для этого  ни математической, ни специальной подготовки (астрономия, геофизика, а о гидродинамике – вообще не слышал). Честно скажу, надежда была только на то, что если меня  столь мощно в  космогонию тянет,  значит,  это кому-то надо, и  что этот "кто-то" выведет из тупика в нужный момент. Звучит мистически, но надежда на "чудо" оправдывалась много раз. И это воистину  правда.

Как уже сказано выше, меня заинтриговала космогоническая гипотеза Лапласа. Особенности строения солнечной системы недвусмысленно говорят, что Солнце и планеты произошли из единой туманности, в процессе сжатия  обширного разреженного протосолнечного облака от размеров солнечной системы до размеров современного Солнца. Но было ясно, что  процесс сжатия шел совсем не так, как предполагал Лаплас. Но как? 

Мысленно  представим себе распластанное по небу  однородное плоское облако. Как бы я стал его сжимать, окажись на месте Создателя?  После длительных размышлений  пришел мысли, что наилучшим, наиболее простым, наиболее экономным способом сжатия будет такой, который можно представить следующей   картиной (она подробно описана в работе).

На полу  расстелите  скатерть.  Положив ладонь в центре ее, начинайте собирать в кулак материю. В руке образуется  растущий ком – ядро, а вся остальная часть, горбясь и вздуваясь,  будет  перемещаться к ладони  как единое  целое, как стержень. 

Объемная плотность ее не  меняется, просто лишнее вещество будет выходить в третье измерение. Вот это была первая   воображаемая картина событий, которую  предстояло  математически  описать,  и посмотреть что получится на выходе. Именно с этой этой простейшей модели  и начались мои исследовании в области космогонии. И было это, по-моему, в 1972 г.

Когда этот процесс изменения сплошной системы переложил на язык математики, то обнаружил совершенно неожиданное. У меня получалось, что поверхностная плотность вещества  с глубиной монотонно растет, достигает критического значения  и затем резко скачком уплотняется (ровно в два раз), образуя ядро постоянной плотности.,    Это было настолько  невероятно, настолько смешно, карикатурно, что  прекратил все  свои изыскания,  и забросил работу. (Хотя как могло быть иначе, если в кулаке сжимаем материю, а вне руки – просто тащим ее   к себе. Но понимание этого пришло  далеко не сразу).

Продолжение следует.